Осенние визиты
К списку книг
сколков. Охранник выпустил
пистолет, оттолкнул, тот полетел на пол - видимо, понял, что не удержит
оружие. Ударил Илью коленом в пах. Тот не почувствовал боли. Сила была в
нем, сила была вокруг, невидимый щит, смертоносный меч. Он зажал шею
охранника, скользнул вбок, выворачивая руку, заглянул в раскрывшиеся от
боли зрачки и поймал на их дне одобрительную улыбку тьмы.
Хрустнули позвонки, и тело обмякло, превратилось в тяжелый манекен,
куклу из мокрой ваты. Илья выпустил охранника, нагнулся, подбирая
пистолет. Посмотрел на Харина. Тот замер, окаменел, лишь пальцы нервной
дробью стучали по стеклу.
- Я достану патроны, Корректор...
- Нет, Харин, - Илья нагнулся, ощупал запястье охранника. Пульса не
было. А это что? Ведь обещал сыну подарок сделать... Нигде нет правды.
Илья расстегнул браслет своих часов, стянул их с мертвой руки. - Ты отдашь
мне поставщиков.
- Корректор, я тебе много раз помогал...
- Это будет последний. Извини.
- Корректор... - Харин облизнул губы. - Жену не трогай. Она ничего не
видела. Тебе не стоит ее опасаться.
Карамазов пожал плечами.
- Имена, Харин. Все имена.
8
Визирь умел париться. Для человека восточной национальности он делал
это даже подчеркнуто вкусно. Шедченко он обрабатывал вениками с таким
азартом, словно это и было его подлинное призвание.
- Сейчас дубовыми пройдусь, - приложив его последний раз, сообщил он.
- Терпишь, полковник?
Лежащий на полке Шедченко пробурчал что-то неразборчивое.
- Ладно. Перерыв... - Визирь присел, похлопал себя по волосатой
груди. - Коля, мог ты подумать, когда улетал из Киева, что через пару дней
российский депутат узбекского происхождения станет тебе задницу веничком
полировать?
- Знаешь, Рашид, лучше бы я в Киеве в баню сходил.
Визирь засмеялся.
- Кто ж спорит. Все перемены в мире - к худшему. Тут и сомнений
никаких нет. Но в критической ситуации ты сделал лучший выбор, поверь.
- Чему учили... - Шедченко поднялся, перелез на полок повыше. -
Рашид, не думай, что я тебя хоть немного идеализирую. Ты продажен, как и
все остальные. На твоей совести много чего лежит.
- Честный ты человек... - Визирь потер щеки. - О, сейчас третий пот
пойдет...
- Рашид, почему ты убил своего прототипа?
Визирь вздохнул.
- Власть не делят, дорогой. Сила лишь растет, знания умножаются, но
Власть - не делят на двоих. Слабейший должен был уйти. Он ушел.
- Тебе не жалко его, Рашид? Ведь он - это ты.
- Вот именно. Рашид Хайретдинов продолжен во мне. Его мечты - мои. Я
люблю его детей и забочусь о его жене. Никто и никогда не увидит отличий.
- Ты веришь в Бога?
- Ну, прямо интервью... - Хайретдинов завозил по телу ладонями,
словно помогая порам открыться. - Рашид - верил. Я нет. Понимаешь, Коля,
когда живешь в сотый раз, то трудно принять постулаты религий. Христос...
он был славный парень. Я ему симпатизировал, и не моя вина все же, что так
вышло. Как он нас всех...
Хайретдинов засмеялся.
- Нет, это было прекрасно. Обратить свое поражение в победу...
Преклоняюсь. Это была великолепная победа, чистейшая... - он покосился на
Шедченко: - Только вот больше у него прийти не получается. Когда люди
хотели добра и милосердия, когда не было никаких оснований - он вспыхнул.
А теперь... у того, что мы назовем Светом, просто не получается вступить в
игру вновь. Нет оснований. Нет прототипов. Зато для Тьмы кандидаты
находились всегда.
Он встал.
- Все, пошли остывать...
- Рашид, - Шедченко положил руку ему на плечо. - Ты-то сам себя кем
считаешь? К чему ты ближе?
Визирь прищурился.
- Ты ведь правды хочешь, Коля?
- Если ты можешь ее сказать.
- Толпой бандитов и скотов управлять невозможно. Людьми, которые
считают себя счастливыми, управлять проще, чем доведенными до отч