Осенние визиты
К списку книг
но, - Визирь посмотрел в потолок, потом вздохнул. - Кажется, я
понял план Зарова. Он не дурак. Попробуем с ним подружиться, Коля.
5
Когда у нее появилась эта мысль - Анна не знала. Не так уж часто она
посещала церковь, даже дома. Не в этом ведь вера.
Несколько раз она спрашивала прохожих - но трое из них сами были
приезжими, двое ничего не смогли подсказать. Наконец ей указали
направление.
К церкви она подошла неуверенно и даже смущенно. Глупо для нее искать
утешения в словах священника. Но ведь и _о_н_ - молился отцу своему?
Еще шла заутренняя служба. Анна постояла у входа, глядя на тихую,
погруженную в себя толпу. Так много людей, и среди них столько молодых.
Это всегда приносило ей покой и безмолвную радость. Мир жаждет добра, мир
хочет прощения.
Она купила свечу - самую большую из тех, что продавались. Деньги у
нее были, Мария вчера небрежно сунула ей в карман целую кучу - даже
считать страшно. У девушки, продававшей свечи, слегка дрогнуло лицо, когда
она увидела растрепанную пачку долларов и рублей, потом она быстро
опустила глаза.
Анна не глядя отделила от пачки не то треть, не то половину, опустила
в ящичек - "на храм". Что для нее теперь деньги. Помедлила, прежде чем
поставить свечу.
Собственно, о чем она хотела молиться? За упокой матери... Анна
вздрогнула, как от удара. Почему? Что с ней? Как могла она подумать? Мать
жива, жива!
Она с ужасом посмотрела на лик святого, глядящий с иконы. В теплом
отсвете лампадки он был укоризненным и печальным.
Во здравие, конечно. Во здравие сестры ее, сестры и госпожи, Марии...
Поднеся свечу к одной из уже горевших, Анна запалила фитилек,
поставила свечу. Во здравие...
Свеча погасла. Только что мерцал огонек, начинал таять воск - и вот
уже нет ничего, только тонкая струйка дыма.
У Анны похолодело в груди. Мария оставалась там, с Ильей - пусть и
раскаявшимся, но убийцей. Чушь, нельзя верить в приметы, а верить в них в
храме Божьем - вдвойне преступно...
Она вновь зажгла свечу, на этот раз аккуратно и неторопливо,
дождавшись, пока побегут горячие восковые слезы, пока пламя не станет
ровным и сильным. Лишь после этого бережно опустила свечу.
С полминуты свеча послушно горела. Потом пламя стало сжиматься. Это
не походило на неожиданный порыв воздуха - огонек не дрожал, а именно
втягивался внутрь, исчезал, словно пожирая сам себя. Да и ни одна другая
свеча из стоявших рядом не погасла.
Все было как во сне. Неторопливо и неизбежно. Далекий голос
священника, слабые движения людей, ее руки - упрямо зажегшие свечу в
третий раз. Теперь Анна была наготове. Едва лишь пламя вздрогнуло, она
обхватила свечу, обнесла ее ковшиком ладоней, коснулась огонька пальцами -
не умирай, свети!
И пламя покорилось, продолжило гореть. Вот только касавшиеся его
пальцы не ощущали тепла. Холод, ледяной холод, беспощадный, текущий по
пальцам, сковывающий мышцы, заставляющий руки опускаться.
- Нет, - шепнула Анна. - Нет!
Пламя темнело, оно уже не было желтым и солнечным. Сиреневая искра на
фитиле, черный зрачок, пытавшийся выглянуть из-под ее пальцев...
Руки упали, больше не в силах прикрывать огонь. И тот погас,
немедленно, с резким хлопком, похожим на вздох рвущейся ткани.
В глазах закружилось, и Анна упала.
Ее отвели на воздух, усадили на скамейку. Двое мужчин и женщина, она
смутно видела их сквозь текущие безостановочно слезы. Мужчины почти сразу
ушли, убедившись, что она приходит в себя. Мало ли какое горе привело
человека в храм. Любому может стать плохо...
Женщина осталась сидеть рядом. Средних лет, в темной одежде, в
бесформенном вязаном берете, из под которого выбивались уже седеющие
волосы.
- Лучше вам? - спросила она. Взяла ее за руки.
Анна молча кивнула, вытирая плечом слезы.