Царь, царевич, король, королевич...
К списку книг
гуаши. Шевелюра Смолянина
сияла, отросшая на голове Кубатая щетинка нежно зеленела. На сере-
дине зала друзья остановились и с ужасом огляделись по сторонам.
Зал затих, ожидая. Страх-птички, призванные проконтролировать
выступление, весело вились над ареной. Двое рабочих сцены торопли-
во вынесли вслед и поставили посреди зала большую плетеную корзи-
ну, накрытую клетчатым платком... ой, нет, Смоляниновской юбкой!
Первым овладел ситуацией генерал. Видимо, подготовка дивер-
санта включала в себя многое. Он невесело улыбнулся и печально
протянул:
- А вот и мы-ы-ы...
- А вот и вы, - жалобно согласился Смолянин, испуганно огля-
дывая переполненный зал.
- Мы к вам пришли, - продолжал генерал, беря гитару поудоб-
нее.
- И будем петь, - обреченно сказал переводчик, растягивая
гармонику.
Я мельком глянул на Холмса с Ватсоном. Они с любопытством
наблюдали за представлением.
- Если скучно жить на свете,
Если вас достали дети, - пробренчал Кубатай.
- Кто прогонит горький сплин?
Кубатай и Смолянин! - несколько самоуверено, но мелодично
пропел младший майор.
Что-то мне эта мелодия напомнила... А зал оживился, послыша-
лись редкие боязливые аплодисменты. Ободренные ДЗР-овцы запели
громче, и на совсем другой мотив.
- Сидела птичка на лугу... - баритоном пропел Кубатай.
- Подкралась к ней корова... - дискантом подтянул Смолянин.
- Ухватила за ногу.
Птичка, будь здорова!.. - хором протянули оба.
Что тут началось! Буря аплодисментов! Овации! Крики "браво!"
Я даже не сразу понял в чем дело - а потом сообразил, что все по-
думали о Страх-птицах. И мне стало не по себе. А ДЗР-овцы раздуха-
рились.
- Ма-ма, ма-ма, что ж я буду делать?
Ма-ма, ма-ма, как я буду жить?
У ме-ня нет ни одной страх-птицы,
У ме-ня нет теплого пальта!
Зал ликовал. Аплодисменты смолкли лишь для того, чтобы услы-
шать новый куплет.
- Если слушаются плохо,
Не жалейте поп и спин!
Посмотри как порют лихо
Кубатай и Смолянин!
Часть детей повскакивала со своих мест, но осмелевшие от при-
мера ДЗР-овцев родители отвесили им подзатыльники и усадили обрат-
но. Встревоженные страх-птицы закружили под куполом. Запахло озо-
ном.
Видимо, сообразив, что выступление на грани срыва, Кубатай
отбросил гитару, выхватил саблю... оглушительно свистнул.
И на арену выбежал наш Орлик. Но в каком виде! Выкрашенный в
серебристо-серый цвет, с лампочкой, прикрученной к клюву! Сообра-
зив, что издевательства над ненавистными роботами продолжаются,
публика взвыла от восторга.
- Эт-то еще что за птичка? - риторически спросил Кубатай. И,
приплясывая, погнался за пингвином. Орлик для вида пробовал убе-
гать, но Кубатай его догнал, запрыгнул на спину и загарцевал по
арене, на ходу выкручивая лампочку из патрона.
- О-е-ей! - войдя во вкус, крикнул Смолянин. Бросился к кор-
зине, сдернул с нее юбку... там белели сотни куриных яиц!
- Бейте яйца! - завопил Смолянин, кидаясь яйцами в пингвина,
и размахивая своим кильтом. - Время бить яйца! Время бить яйца!
Все встали. И принялись скандировать, слегка замахиваясь пра-
вой рукой:
- Время бить яйца! Время бить яйца!
Я понял, что присутствую при рождении Сопротивления. Наблюдаю
его тайный опознавательный жест, вижу гордое клетчатое знамя и
слышу смелый клич. Куда там испанцам, с их "Но пасаран!"
- Время бить яйца! Время бить яйца! - продолжали вопить люди.
Лишь иногда отдельные, видимо, наиболее натерпевшиеся, уточняли
тайный смысл:
- По-роть! По-роть!
Честно скажу, хоть мне и не нравилось то, что Стас с бедным
миром сотворил, но тут я задумался. Как-никак родной брат... а
против него зреет переворот! Что делать? Пойти против правды или
против брата?
И тут в ослепительно