Звездная тень
К списку книг
ов души Римера в моем разуме? Из-за возможной пользы Родине? Машина могла и лгать - не-друзьям не обязательно говорить правду...
Запинаясь, я пересказал свой короткий разговор. Разумеется, не упоминая о беседе с куалькуа. Счетчик покачал треугольной головой:
- Я не ожидал таких необычных последствий... от простого обучения тебя языку Геометров.
- Что ты дал мне, Карел?
- Язык. Память корабля Римера.
- И больше ничего?
Счетчик и впрямь хорошо нас понимал.
- Я не уверен в реальности того, что вы называете душой, Петр. И уж тем более - в своей способности ее переносить из тела в тело.
- Может быть, хватит? - неожиданно вмешалась Маша.- Мне представляется важным только результат... нас не привезут под конвоем в этот твой... санаторий "Свежий ветер". Сдохнем мы, вероятно, более необычным образом.
Я коснулся терминала. Корабль соблюдал правила игры и не вступал без этого в контакт, единственное исключение - не в счет.
Борт-партнер, когда мы выходим в обычное пространство?
Мы находимся в обычном пространстве три с половиной минуты.
Планета Тени - она далеко?
Мы выходим на орбиту.
Что ни говори, а отсутствие перегрузок имело и свои минусы.
Это опасно?
Нет.
Нас не атакуют?
Планеты Тени не охраняются.
Чего-то я не понимал! Если Геометры так боялись Тени... мне представлялось все, что угодно, но только не мирная цивилизация.
- Ребята, мы уже на месте,- тихо сказал я.
- В Ядре? - Данилов покачал головой, будто заранее отвергая ответ.
- Да.
Мне казалось, что я его понимаю. Так, как мог понять только пилот.
В нашей работе всегда было слишком много искусства. От хрупких бипланов, от первых реактивных истребителей до "Союзов" и "Буранов" - на долю пилота доставалось то, на что не способны никакие механизмы. Не только риск, не только интуиция, не только мастерство - требовалось еще и сжиться с машиной. Чувствовать ее, как собственное тело. Беречь, а если надо, то и не щадить - как самого себя.
В кораблях Геометров, по сути, был лишь один пилот - сам корабль. Я мог отдавать команды через терминал, намечать путь, требовать и решать.
Но не пилотировать.
Весь наш полет был похоронами собственной профессии. Сможет ли Данилов снова сесть за пульт "Волхва" - помня, как легко скаут Геометров протащил нас через полгалактики?
А я - смогу ли?
Борт-партнер, обеспечь обзор.
Полная видимость?
Да.
Я не сразу понял, что имеет в виду корабль. В мой первый полет, да и при побеге с Родины, изображение появлялось на двух маленьких экранах. Ну и тот случай, когда я видел пространство всеми датчиками корабля... тяжелое ощущение, слишком непривычное.
Оказывается, был еще один вариант.
Весь купол кабины начал темнеть. Вместо ровного мягкого света вспыхнули тысячи искр - тонущих во тьме искр. Мириады искр. Не чернота космоса с огоньками звезд - сплошное разноцветное сияние, с лоскутками тьмы. Вся верхняя часть корабля превратилась в сплошной экран.
- Боже...
Кажется, это Маша. Или Данилов. Или Карел. Слух отказал, я не узнаю голосов, не чувствую интонаций.
Потому что надо мной - сияет небо.
Небо Геометров.
Оно наконец-то смогло упасть на нас.
Небо - или остров из света?
И в этот миг мне показалось, что я понимаю Геометров до конца.
Сплошное море огня. Трудно различить отдельную звезду. Муравейник, звездный муравейник - вот чем было небо, в которое они смотрели. Белые, красные, оранжевые, голубые огоньки. Уходящее в бесконечность поле, щедрый звездный посев.
Человек - словно звезда,- говорили на Земле. Все, кому не лень, от философов до поэтов. И смысл в этих словах всегда был один.
Далеко-далеко друг от друга... мы затеряны в вечной ночи... обронены в великой пустоте...
Человек - как звезда?
Вот они, их звезды. Затмевающие друг друга. Расстеленные ковром. Цепляющиеся одна за другую.
- Я знал...- ре