Звезды - холодные игрушки
К списку книг
жив
лапки на пульт... Он и сейчас сидел в этой же позе, примотанный тонким
тросиком к скобам на кожухе джампера. Динамические операции -- это не
старт на гравитационном луче чужих, и не прыжки сквозь изнанку
Вселенной. Перегрузки неизбежны.
-- "Трансаэро", мы повторяем, -- сообщил диспетчер.
Мне показалось -- или его голос изменился?
-- Как траектория, Максим?
-- Чуть нестандартная... -- он явно колебался. Было еще время
вернуться на стабильную орбиту. -- Корректируем. Второй импульс через
девять секунд, продолжительность -- три и пятнадцать сотых...
Счетчик посмотрел на меня. И медленно, старательно, подмигнул серым
веком.
Что это он...
Дрожь корпуса, гул двигателя. Тишина...
-- Максим, -- я старался говорить спокойно. -- По моему пульту --
импульс три и четыре десятые секунды. Тяговый момент расчетный.
Диспетчер молчал секунд пять.
-- "Трансаэро", у нас те же данные. Мы считаем.
-- Траекторию!
-- Не волнуйся. Ты в пределах посадочного коридора.
Уже что-то... по крайней мере, не сгорю, и не отрикошетирую от
атмосферы. Протянув руку я слегка толкнул счетчика -- пусть будет
наготове. Сейчас его способности могут понадобиться.
-- Петр, -- диспетчер вдруг обратился ко мне по имени. -- Ты входишь
в атмосферу нормально.
Я шумно выдохнул.
-- У тебя проблемы на участке планирования. Ты... промахиваешься.
Участок планирования...
Это пусть журналисты пишут о гордо парящих челноках, заходящих на
посадку с полными трюмами. Челнок планирует с грацией чугунного утюга.
Даже пассажирский самолет с отказавшими двигателями обречен на падение
-- и это с его нормальными крыльями. А уж с моими раскладными
плоскостями, способными едва-едва корректировать полет...
Падаем мы. Не летим, а как говорилось в одном мультике, "красиво
падаем". Прямо на идеальные, залитые полуметровым слоем бетона, полосы
космодрома. Падаем, превращая кинетику орбитальных скоростей в подобие
полета.
-- Насколько -- "промахиваюсь"?
Я спросил, и в тот же миг мой компьютер ухитрился довести до конца
свой расчет. Диспетчер подтвердил:
-- Около ста километров, Петр.
Сглотнув, я сказал:
-- Жду указаний, Земля.
-- На стабильную орбиту ты уже не возвращаешься. Главное, сохраняй
спокойствие, Петр. Мы ведем тебя.
-- Куда? В Китай, на сувениры?
-- Ты... приземляешься около Благовещенска...
-- Падаю около Благовещенска! Или на этой неделе там построили новый
космодром?
-- Петр, сохраняйте спокойствие, мы ищем варианты.
-- Понял.
Я ждал. Приземление уже началось. Путь к Земле необратим -- запас
горючего в "Спирали" очень и очень ограничен. Все, что я сейчас могу --
это чуть-чуть корректировать траекторию.
-- "Трансаэро", мы берем управление. Держись.
Снова гул двигателя -- короткий, он выложился до конца, сожрав в
последнем импульсе остатки горючего. Осталась самая малость -- для
атмосферных маневров.
-- Петр?
Я смотрел на дисплей. Предполагаемая точка посадки сместилась -- от
Благовещенска к Свободному... но не до конца.
-- Мы скорректировали траекторию...
-- И что?
Пауза. И беспощадный ответ:
-- Не на город же тебе садиться.
-- Спасибо, -- прошептал я.
-- Петр, мы поднимаем вертолеты...
-- Спасибо, -- повторил я. Челнок снова дрогнул, разворачиваясь носом
вперед. Меня даже не предупредили о маневре.
-- Петр, тебе придется сажать машину вручную. Слушай меня
внимательно... -- диспетчер глотнул воздуха. -- По линии твоего
приземления проходит автомагистраль...
Я засмеялся -- а как тут было не засмеяться? Сажать двадцатитонный
"лапоть" на плохо асфальтированную дорогу?
-- Это хорошая магистраль, Петр...
А то я не знаю наши дороги.
-- Иного в