Звезды - холодные игрушки
К списку книг
Петя, -- буркнул я.
Две медсестры, чинно сидевшие на диванчике у окна, прыснули.
-- Месяц земляков не видел! -- продолжал шуметь врач. -- Когда
летишь?
-- Через два часа.
-- Жалобы есть? -- доктор тщетно пытался принять официальный вид. --
А, о чем я... Садись.
-- Все в порядке, -- я достал полетную карту, едва не выронив Эльзино
письмо, протянул ее врачу.
-- Ты откуда родом?
-- Из Москвы.
-- У... далеко. А я из Абакана. Так, колись, парень. Сколько сегодня
пил?
Похоже, придется признаваться...
-- Полкружки пива.
Врач погрозил мне пальцем, взял со стола алкогольный детектор.
-- Если больше двух кружек -- сегодня никуда не пущу! Дыши!
Я послушно дохнул в раструб.
-- Еще раз, -- вглядываясь в шкалу потребовал врач.
Я задышал, как спринтер после дистанции.
-- Слушай, а может ты кефир пил? -- полюбопытствовал врач. -- Ну,
молодец! Молодец, парень! Наши словно решили поддержать общее мнение --
всегда пьянствуют перед стартом!
-- Вчера вот... перебрал, -- признался я.
-- Сколько?
-- Три кружки.
Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик в карман,
задумчиво изрек:
-- Да, случай интересный... Где твои бумаги?
Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоской
магнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил:
-- А летаешь давно?
-- Два года.
Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне улыбаться.
Очень милая девушка...
-- Ты почаще к нам заглядывай, -- заметил врач. -- Я диссертацию
пишу, "Влияние экстремальных экстратерральных условий на поведенческие
императивы". Мне нужны самые полярные случаи.
-- Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, -- признался
я. -- Жарко слишком. И местные... совсем уж хмурые.
-- А чего им веселиться, у них через неделю сезон коллективной
эфтанзии, -- хмыкнул доктор. -- Личинки дозревают, надо обеспечивать
свободные пространства. Ладно... Петя. Счастливо долететь.
-- Спасибо, -- я начал быстренько отступать к двери.
-- Сувениры хоть прихватил? -- спросил доктор.
-- Конечно, -- похлопав по карману кителя сказал я. Медсестры очень
неуверенно засмеялись.
-- Обязательно заглядывай, Петя, -- помолчав сказал врач.
-- Хорошо, Костя, -- я вышел.
Все, главная проблема снята. Допуск получен.
Я прошел в корпус Контрольного Центра. Там было полно морпехов,
пришлось достать пропуск и нести его в руке. Я долго искал свободного
диспетчера, наконец какой-то угрюмый парень внес мои данные в компьютер
и подписал последние пункты разрешения. Мой челнок уже заправили и
проверили, я отдал диспетчеру талоны на две с половиной тонны керосина и
подтвердил отсутствие претензий.
Вот теперь совсем все, пожалуй.
До старта оставалось полтора часа. Можно было попросить кар, но я
решил прогуляться до челнока пешком. Когда еще сюда попаду?
На Хикси я прилетел с грузом простым и не хлопотным. Картинами. Ну,
знаете сами -- маленькие такие, пятнадцать на десять сантиметров, в
деревянных рамочках и под стеклом. На каждой -- клочок моря, деревья на
берегу, в небе луна, а по воде -- серебристая дорожка. Художники честно
старались обеспечить максимальное разнообразие, поэтому кое-где в море
мелькали паруса, в небе летели птицы, или луну затягивали облака. В
общем-то зря они это делают, зрение хиксоидов куда совершеннее нашего.
Им хватает той индивидуальности, которую придает картине выпавший из
кисточки волосок или отпечаток пальца на темпере.
Обратно я вез груз еще более незатейливый -- пластинки кортризона.
Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из
пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей
челноков. Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться
Законом о Неправомерном Исполь