Холодные берега
К списку книг
ать.
Только теперь не выйдет.
Хелен молчала.
-- Руби тросы, Ильмар! -- велел Марк.
Не выпуская Хелен, я обошел планёр. Обрезал веревки, удерживающие его
на месте. Планёр стал подергиваться под свежим ветром. Летунья
болезненно сморщилась, глянула на меня. Прищурившись, я покачал головой:
"не вздумай".
Она не стала лезть в драку. Мы вернулись к кабине, где вовсю орудовал
Марк. Поворачивал рычажки, давил на педали, дергал ручки. Планёр
дергался, будто ожил, колебались концы длиннющих крыльев, ходил
налево-направо хвост.
-- Машину погубите, и сами погибнете, -- сказала Хелен.
-- Может быть, -- согласился Марк. -- Только я попробую. Выхода у
меня нет.
Может он надеется летунью тем напугать, что планёр разобьет? Видал я
таких героев, что за верного коня готовы свою жизнь отдать...
Хелен посмотрела на меня:
-- Он с тобой не полетит. Побоится. Это верная смерть.
Марк глянул виновато. Я ничего не сказал. В животе стало совсем пусто
и холодно, захотелось отвести глаза.
-- Прости, Ильмар. Но меня-то ты не станешь держать?
-- Не стану, -- согласился я с облегчением. -- Каждый свою смерть сам
выбирает.
-- Что скажешь, Хелен? -- насмешливо спросил Марк.
-- Тебе даже с полосы не стронуться! -- она вся подалась вперед,
вцепилась в спинку кресла.
-- Сдвинусь. Ветер хороший. До воды далеко, может и выпрямлюсь. Поток
восходящий, скажешь, нет?
-- Все равно не дотянешь!
-- Я попробую, -- сказал Марк. И в голосе была такая твердость, что я
понял -- он полетит. Может недолго, но полетит.
-- Я с тобой, парень, -- сказал я онемевшими губами. -- Все равно...
один конец.
-- Дай запал и карты, -- потребовал Марк.
-- У тебя налета нет, до материка не каждый ас дотянет!
-- Конечно, Хелен, Ночная Ведьма... куда мне до тебя. Только я
попробую.
Когда он назвал ее Ночной Ведьмой, по лицу девушки скользнула
какая-то тень. Смесь гордости и обреченности.
-- Не делай этого, Маркус. Вспомни честь!
-- Моя честь со мной, капитан! Свою береги.
Вот это да. Женщина -- а в чине капитана.
Значит, есть чем гордится -- с высокородным офицером справился, а
какого пола -- дело уже десятое.
-- Разобьешься... -- пробормотала Хелен. -- Разобьешься,
разобьешься...
Она дернулась, стряхнула мою руку, и я не стал ее удерживать. Убивать
Марка она никак не собиралась, наоборот -- тряслась за его жизнь. И
мысль, что мальчишка разобьется, пугала ее больше собственной судьбы.
-- Садись сзади, Ильмар, -- велел Марк... Маркус. -- А ты гляди,
Хелен, как твоя птичка летать умеет.
Отстранив девушку, я полез на заднее кресло. Сестра, Сестра,
образумь, что ж я делаю? Хоть часок бы еще пожить... рассвет встретить,
с оружием в руках смерть принять... Мысли в голове метались, будто
певчие сверчки в клетке, руки противно тряслись, на лице проступил пот.
И все же я забрался в тесную клетку кабины, скорчился на втором сидении,
просунув ноги под кресло летуна, на решетчатый деревянный пол.
-- Втроем точно не дотянуть, -- мертвым голосом сказала Хелен. --
Пусть он вылезет. Я... я поведу.
Марк обернулся.
Что же это, значит погибать? Не мне судьба покровительствовала, а
мальчику-бастарду? Унесется он сейчас на планёре с Печальных Островов, а
мне расхлебывать?
Марк улыбнулся во всю перемазанную физиономию. Подмигнул, и страх,
что меня бросят, вновь сменился ужасом перед полетом.
-- Втроем полетим, Хелен. И не спорь.
Даже не дожидаясь ответа он полез ко мне, плюхнулся на колени,
заерзал, пытаясь устроится удобнее.
Ночная Ведьма, летунья Хелен, обречено посмотрела по сторонам. Будто
надеялась увидеть толпу солдат, что навалятся на хрупкий планёр, не
дадут ему взлететь.
Но никого не было на летной площадке.
-- Искупитель... -- прошептала о