Холодные берега
К списку книг
вязанием, видно ждет кого,
раз за полночь не ложится. Мужчина полуголый гантелями каменными
ворочает. А вот целая толпа за окном -- кружатся в танце, на столах
бокалы хрустальные поблескивают. Пускай стража каторжника ловит, пусть
Дом указы грозные рассылает, пусть на краю света краснокожие
переселенцев режут -- есть ли до того дело простому бюргеру?
И на миг меня снова тоска коснулась. По такому вот спокойствию, по
жизни устроенной, по необязательности при виде стражника напрягаться...
-- Мирская жизнь соблазнительна, таит в себе многие прелести и
искушения, -- сказал брат Рууд. -- Мне понятно, как ради Господа, ради
Искупителя и Сестры, от нее отказаться. А скажи, Ильмар, что тебя с
честной стези свело?
-- Любопытство, брат Рууд. Любопытство... скажи, кто из здешних людей
хотя бы из своей провинции выезжал?
-- Немногие.
-- А я в Китае был, через Руссийское Ханство проезжал, с живыми
ниппонцами беседовал, в Египте полгода жил -- да не в державной
Александрии, а в языческом Мероэ, -- даже в дикой Африке старые храмы
раскапывал.
-- Любопытство -- божественная черта, людям подаренная, -- согласился
Рууд. -- Но не все человеку дано постичь.
-- А я многого и не желаю, брат Рууд. О загадках божественного
мироздания не сокрушаюсь. Мне бы повидать, как люди в чужих странах
живут, на далекие берега ступить -- уже хорошо.
Брат Рууд помолчал. Видно говорил я что-то опасно близящееся к ереси,
но границ все же не преступил.
-- Купцы, миссионеры, географы, тайные слуги Дома -- многие
путешествуют по всему миру, -- сказал он наконец. -- Недавно в холодных
краях, что за Африкой раскинулись, целая экспедиция побывала. Ледяной
материк нашли. Там никто не живет, только звери, доселе невиданные.
Птицы, не умеющие летать, а плавающие словно рыбы, например... Не верю
я, Ильмар, что одна лишь страсть к путешествиям тебя с честной дороги
сбила. Нет в тебе злодейской сути, злобы душегубной.
-- Правильно, -- признался я. -- Не только любопытство. Еще и лень.
Не хочу я, брат, изо дня в день кропотливым трудом заниматься. Вставать
по утрам, галстук повязывать, перо чиновничье на шляпе поправлять, на
службу идти... Нет. Не хочу.
-- Это -- грех. Господь наставляет нас трудиться прилежно.
-- Грех, -- признал я. -- Только сам Искупитель плотницким трудом
пренебрег, и сказал, что каждого своя дорога в жизни ждет.
-- Остановись, брат Ильмар! Ты опасные вещи говоришь!
-- Брат Рууд, а разве вам не положено смутные места в священных
книгах толковать?
Брат Рууд кивнул.
-- Положено, брат Ильмар. Прости мою горячность. Говори, сомневайся,
я счастлив буду развеять твои заблуждения. Спрашивай, брат.
Похоже он и впрямь был готов к разговору. Я задумался. Потолковать о
вере со святым паладином -- шанс редкий, раз в жизни, да и то не
всякому, выпадает.
-- Скажи, брат, что такое Слово?
-- Слово Господне -- дано людям, как пример чуда повседневного,
ежечасного, достойным людям доступного. Позволяет Слово в пространстве
духовном, под взглядом Господним, любую вещь, тебе принадлежащую, скрыть
до времени...
-- А вот Жерар Светоносный писал, что Слово -- искушение, данное
людям в испытание...
-- И достойный Жерар прав. Слово -- будто оселок, на котором каждый
свою душу правит. Кто отточит до достойного блеска, а кто и напрочь в
труху сведет.
-- Но разве все люди не едины перед Богом? Почему тогда те, кому дано
Слово, не спешат им с другими людьми поделиться?
-- Каждый достойный рано или поздно свое Слово находит. А найдя --
прямой путь к душе Искупителя получает. Дальше уже его воля, как
употребить полученное.
-- Что-то редко Слово благу служит. Ну, святой Николай под Рождество
Искупителя по бедным домам бродил, из Холода монетки доставал, да
беднякам